И какой отсюда вывод, товарищ пока еще неполный полковник Генерального штаба? Правильно, вот какой: в сложившейся ситуации двигаться нужно вот сюда. Уж больно место подходящее, да и не особенно далеко, если идти, не снижая темпа, до наступления темноты доберутся. Бойцы пока не измотаны ни боями, ни долгими переходами; вкус победы опять же не далее как сегодняшним утром ощутили – должны выдержать марш-бросок, должны. Дойдут, никуда не денутся. Если, конечно, на немцев не напорются. Так что разведкой нужно озаботиться всерьез. Правда, отдельного разведвзвода в штате батальона нет, но уж отделение грамотных бойцов из трех рот плюс пограничники точно набрать можно. Вот, кстати, и еще одна работенка для особиста, пусть займется.

– Разрешите, товарищ капитан?

Погрузившийся в размышления Кобрин едва не вздрогнул. Рядом с ним с виноватым видом застыл немолодой сержант-пехотинец. В одной руке он держал накрытую толстым ломтем сероватого хлеба банку тушенки, в другой – синюю эмалированную кружку.

– Сержант Карпенко, хозвзвод… я тут это, покушать вам принес, товарищ младший лейтенант распорядились…

Судя по всему, сержант испытывал нешуточную неловкость от того, что не мог представиться по всей форме: руки-то заняты, нечем козырять.

Усмехнувшись, комбат бросил: «Вольно, товарищ боец» и принял из рук расслабившегося красноармейца сухой паек и алюминиевую солдатскую кружку. Гляди-ка, уже и воду вскипятить успели, хоть он и не давал распоряжения разжигать костры. Впрочем, какая разница? Они в лесу, а в этом времени еще не существует ни беспилотников, ни орбитальных разведчиков, способных засечь даже самую слабую тепловую сигнатуру от открытого огня. Тьфу ты, что за хрень в голову лезет?! Поесть, кстати, не помешает, крайний раз он… в смысле его реципиент, ел вчерашним вечером, за ужином. И сейчас, когда схлынул адреналин и ноздри уловили аромат тушеной свинины, Сергей внезапно ощутил нешуточный голод.

– Свободен, сержант. Спасибо.

Торопливо козырнув, боец облегченно потопал прочь, чуть косолапо загребая разношенными ботинками перепревшую прошлогоднюю листву.

Откусив кусок успевшего подсохнуть хлеба, Кобрин отправил в рот ложку тушенки, с голодухи показавшейся ему немыслимо вкусной, куда вкуснее саморазогревающихся армейских рационов из его времени, несмотря на всю их сбалансированность и пищевую ценность. В два счета покончив с консервой, Сергей отставил в сторону пустую жестянку и, прихлебывая чай, слабый и почти несладкий, снова склонился над разложенной на коленях планшеткой, продолжив размышлять.

Итак, допустим, с вопросом «куда идти?» разобрались. Ну, а что мы имеем на данный момент в стратегическом, так сказать, плане? А имеем мы первый день приграничного сражения, которое в течение ближайшей недели приведет к образованию сначала Белостокского котла (и замыканию нескольких «колечек» поменьше), а затем и Минского. В результате чего основные боеспособные силы Западного фронта окажутся окруженными и практически полностью разгромленными, а гитлеровцы продвинутся в глубь советской территории почти на три сотни километров. Барановичи захватят 26 июня, а еще через пару дней наши войска сдадут Минск. Только в этих двух котлах к началу июля в плен попадут больше 320 тысяч бойцов. Кадровых, прошедших полный курс обучения, бойцов и командиров, многие из которых успели повоевать в 39-м и 40-м годах! Тяжелейшая потеря для РККА…

Остановить немцев, пусть и не слишком надолго, войскам второго стратегического эшелона удастся лишь на линии обороны по Днепру и Западной Двине, где и найдет свой бесславный конец окончательно завязший блицкриг. Ценой огромных потерь Смоленское сражение и последующая за ним битва за Киев задержат немцев, позволив подготовиться к обороне Москвы.

Сделав глоток практически остывшего чая, Кобрин вздохнул: ладно, с этим понятно, но что может изменить в сложившейся ситуации его батальон? Попытаться предотвратить Белостокский котел? Или немного отсрочить дату замыкания кольца окружения, позволив вырваться оттуда хотя бы части войск? Если они еще захотят, блин, вырываться – при такой-то неразберихе с командованием практически на всех уровнях! Равно как и с взаимодействием между собой отдельных подразделений, и со связью, и с боеприпасами и горюче-смазочными материалами, большая часть которых благополучно сгорела или сейчас догорает на раскатанных по камушку бомбами и снарядами складах.

Ну, допустим… Вот только как именно его предотвращать? Маловато у него сил, чтобы противостоять той мощи, что сейчас по всем мало-мальски проходимым дорогам прет. И самое главное, опять же нет связи ни с родной дивизией, ни со штабом корпуса… да вообще ни с кем нет! По его приказу радисты раз в час выходят в эфир, однако ни к чему дельному это пока не привело: практически все диапазоны забиты немецкими переговорами, в которые лишь изредка вклиниваются передатчики советских войск, но определить, кто с кем говорит, где находится и какую задачу выполняет, не удается.

Какой отсюда вывод? Да только один – снова придется импровизировать, ни на секунду не забывая о принесенном из будущего «послезнании», разумеется.

* * *

– Товарищ капитан, танки! – прибежавший со стороны головы походной колонны ротный-раз Степцов с трудом перевел дыхание.

– Отдышись, – буркнул Кобрин, внутренне напрягшись. Если напоролись на немцев, совсем фигово. Батальон не развернут, к обороне не готов, протопавшие несколько десятков километров бойцы устали, нет ни позиций, ни хрена.

Верно истолковавший выражение лица комбата лейтенант сглотнул и торопливо добавил:

– Вы не поняли, тарщ капитан, то наши танки, наши! Видать, нам на помощь шли!

– Лейтенант Степцов! – негромко рявкнул комбат. – Доложить по форме. Что за танки, как далеко отсюда, сколько их – ну и так далее.

– Виноват, товарищ капитан, – вытянулся ротный. – Докладываю…

Из рассказа Степцова выходило, что высланная вперед разведка обнаружила на опушке загнанные под деревья и замаскированные ветками танки общим числом до роты. Судя по тому, что танкисты занимались ремонтом и обслуживанием боевых машин, продолжать сегодня движение они не собирались. А вот о том, что именно это за танки – легкие, средние или тяжелые, – смущенный Степцов ничего сказать не смог: спеша доложить командиру, не успел выяснить у разведчиков. И потому сейчас ожидал разноса. Которого, впрочем, не последовало: угу, самое время! Вот нечего ему сейчас больше делать.

Бросив взгляд на часы – максимум через полчаса начнет темнеть, – Сергей скомандовал:

– Добро. Батальону прекратить движение, располагаться для ночевки. Передай приказ ротным и пограничникам, в первую очередь займитесь охранением, бойцы устали, потому посты менять каждые два часа. А проверять – раз в час. Проводи меня к разведчикам и выполняй. Зыкин, пошли, глянем, что там за танки такие. – Внимательно слушавший разговор особист молча кивнул и потопал следом. – И кстати, давай и Авдеева прихватим.

– Зачем? – искренне удивился тот.

– Пригодится, – мрачно хмыкнул капитан. Не объяснять же Вите, что убедить танкистов изменить первоначальные планы будет непросто. Вот пускай погранец и расскажет, как повоевал и отчего отступил. И что там впереди вообще.